20 фрагмент

Дантес и другие.

Пятое письмо к другу

Пушкин, Дантес и другие после спектакля

Ты, конечно, знаешь, чем хорош наш богоспасаемый жанр писем. Приходишь уже поддатый, и все нравится, включая самого себя. А это главное. Сначала водка с обильной закуской на фуршете, потом рюмка арманьяка от Ярослава Леонтьева, архивного знатока русского террора на посошок с печешкой.

Левитин в профиль и Анатолий Ким

Про театр «Эрмитаж» вспоминать не буду. Когда это мы смотрели там «Хармс. Чармс. Маздамс» или как тогда назывался этот спектакль с Романом Карцевым и Любовью Полищук? 84-й год? Оля Тимофеева решила, что это начало 80-х, еще ее Мити не было и в помине. Галя назвала крайний срок – 1979-й год. Не знаю. Мне кажется, позже, но это уже неважно.

Михаил Левитин и Ярослав Леонтьев

Михаил Захарович Левитин поставил пьесу «Изверг» по своей пьесе – о Пушкине. То есть о Идалии Полетике, которая, оскорбленная поэтом, в которого, возможно, втайне влюблена, плетет против него интригу использованием своих любовников Дантеса и Ланского, будущего мужа Натальи Николаевны.

Пушкин Полетика, Наталья Николаевна после спектакля

21 декабря. Посмотрел в календарь. Как раз год назад отмечали 15-летие театра «Эрмитаж». Но что это значит, от чего отсчитывать 15-летие, что будет в итоге – совершенно непонятно. Прав Саша Кабаков – не наше время. Не фига и подсчитывать. Тем более что «Арманьяк» был замечательный и сразу прочистил мозги, но не для математических услад.

Портрет Любови Полищук с сигаретой

В роли Идалии Полетики – Оля Левитина. Вчера на прогон втайне пришел Петр Наумович Фоменко с Калягиным, выпивая накануне до трех часов ночи и желая проветриться. И вроде бы Петр Наумович, на курсе которого Оля Левитина училась, остался доволен.

Все актеры после спектакля на сцене

То же и я. Все это показалось мне остроумно. И Пушкин, улыбающийся, читающий в фойе дурацкие стишки, включая все любимые – от «Мой друг Павел, держись этих правил» до не помню чего. «Пора, мой друг, пора» читала, кажется, сама Наталья Николаевна.

Владимир Дашкевич и Семенов композиторы

Смысл, что Полетика все сплела правильно, а он, гад, оказался лучшим русским поэтом. Неужели у вас, греки, евреи, французы и прочие – могут быть такие гадкие национальные поэты? Почему же русских никак не минует чаша сия? Зато зажившуюся в Одессе старуху Полетику народ принимает то ли за жену, то ли за любовницу первого нашего поэта. Когда Полетика приходит в ужас, а ей еще какого-то идиота демонстрируют, с которого лепили известный одесский памятник, и он декламирует «У лукоморья дуб зеленый…», тут и сам Пушкин пробегает со словами: «Не буду вам мешать». Гале, единственно, что не понравилось, что дворянки сестры Гончаровы лоб морщили. Считает, что так нельзя.

Александр Пожаров с гитарой

А мне понравилось. Я не спал. Я смотрел за спектаклем. Смотрел за Пушкиным, смотрел за Олей Левитиной, за ее мамой Ольгой Остроумовой, которая сидела, видимо, со своей мамой, переживая за дочку. Как сказал позже Михаил Захарович, как можно было играть плохо между Любовью Полищук и Ольгой Остроумовой?

Актеры игравшие Пушикна и Наталью Николаевну

Потом отмечали двухтомник Михаила Левитина, о котором я написал уже в «Независимой газете» и теперь больше всего боялся, что меня вызовут к доске и придется зачитывать текст перед публикой. Но Наташа Уварова и Ира Озерная пощадили, и, главное, сам Михаил Левитин свернул торжество после выступлений Анатолия Кима и Владимира Дашкевича.

Любовь Полищук хорошая

И начался фуршет, и после первой же рюмки водки стало ничего не страшно. И Ира Озерная, вернувшаяся в завлиты «Эрмитажа», познакомила меня с Дантесом – Сергеем Олексяком, которого пригласили в театр из Омска, а он еще и хороший прозаик, и ставит теперь в театре пьесу, где Ира играет Бабу-Ягу, и обещала пригласить на премьеру нас с внучкой Варварой. А я вспомнил и рассказал Дантесу, как мне приснился недавно его прототип. Не помню, как Юнг называет эти сны, которые запоминаются сразу и навсегда, допустим, ноуменальные, вспоминая Веничку Ерофеева, - в конце концов, как выпьешь, все родственники.

Молодые актеры после спектакля

И вот какая-то большая зала, в которой мы вместе с Галей, и выходим в прихожую в поисках своих знакомых, а там чуть ли не Сережа Шерстюк и Салимон, в общем, все свои. И какие-то ребята военные входят, сбрасывают шинели на вешалку, здороваемся с ними, тоже наши, они быстро проходят в залу, я спрашиваю у кого-то: «А кто это?» Он говорит: «Ты что, с ума сошел? Это Дантес». И вот я ощущаю кожей, что он только что прошел мимо, поздоровался, был рядом.

Шерель, Левитин и Костюковский

Сереже Олексяку это, кажется, понравилось. А тут же были и Сережа Эрденко, и Александр Шерель, и легендарный Костюковский, и Полищук, и еще какие-то люди, которых мне называли, но я забыл, и Оля Ильницкая, и Анатолий Ким, которому я подарил свой «Год одиночества», а он обрадовался, что 365 глав и столько же экземпляров, и попросил надписать, а Оля Ильницкая с подружкой предложили продавать книгу в Одессе, и так было хорошо, что все любят друг друга, что ничего больше и не хотелось.

Оля Левитина с другом

Да, о двухтомнике Левитина я писал уже в «Независимой газете», а третий том начинается с совершенно нового его романа, который в начале следующего года будет печататься в журнале «Октябрь» из предыдущего письма. Так что мир тесен, и все сходится. Я пошел спать. Обнимаю тебя.

Полищук с фигами и Левитин с затылка

Твой всецело и навсегда с искренним etc. 

назад   вперед