Беньямина, перелистывающего Пруста, перелистывающего письма госпожи де Севиньи

Может, начать с Мамардашвили, когда-то листавшего Беньямина, листавшего Пруста и т. д.? Или еще раньше, - с Пенелопы, то ткущей ткань, то ее распускающей. Понятно, где живет герой книги, рассказа, фрагмента. Но где живет тот, кто пишет комментарий к нему? Так Пруст, получая гранки своего текста от Галлимара, не исправлял опечатки, но исписывал их новым текстом. Видимо, он был первым сетевым писателем, которого в отсутствие интернета приняли за кого-то другого. Точно так же цепочка чтения книг должна охватить все книги, и комментарий к этой цепи должен быть бесконечен. Главное, не стремиться ко сну, говорит Беньямин, как не стремился ко сну Пруст. Может, поэтому сама его проза сновидна. Из снов, между прочим, приходит двойник, как эпицентр немотивированного сходства всего со всем. Опасная мимикрия. Возможно, имя Пруста должно предварять дальнейшее описание московской светской жизни. И бессонницу перенапрягшихся умов. «Книге года» естественно дышать поиском утраченного времени. Я перечитал сейчас очерк Беньямина «К портрету Пруста», как мечтал бы перечитать к списку комментариев все хорошие книги и сочинения, введя их лыком в эту строку. Слышен свист астматического дыхания. Удушье входит в синтаксис и прибавляет нужного спазма работе мозга.

назад