Ангелы Европы

Четырнадцатое новое письмо к другу

Ярошенко и Гениева с яблоком

Здравствуй. Дороги превратились в кашу, как сказал поэт, а светская жизнь идет своим чередом. В Овальном зале Библиотеки иностранной литературы редколлегия альманаха «Вестник Европы», во главе с главным редактором Виктором Ярошенко, отмечала выход десятого номера.

Галя и Миша Поздняев

Велико дело десятый номер, скажешь ты, и ошибешься. С начала года прошло чуть больше месяца, а кто-то подсчитал, что вокруг закрылось уже семь изданий, в основном, после выборов. Злословцы говорят, что открылось за это же время в два раза больше, но ведь, значит, и период их будущего распада станет вдвое короче. А ярошенковский «Вестник Европы» (квотерли, вспомнил, - журнал выходящий раз в три месяца), как «возобновился» в 2001 году после карамзинского зачина в 1802 году, возобновления Стасюлевичем в 1866 году и большевистского запрета в 1918-м, так и продолжает каким-то чудесным образом находить деньги на свое продолжение. Вроде и Сорос уже отвернулся, вступив в бой с Бушем и долларом, и Европа стонет от своего же курса евро, а «Вестник» все продолжает бередить нашу душу, как призрак цивилизованной жизни.

Владимиры Салимон и Кантор

Серьезное, извини за выражение, издание. Среди авторов десятого тома Егор Гайдар и Федор Тютчев, Георгий Чистяков и Вячеслав Пьецух, Владимир Кантор, Михаил Поздняев, папа Римский и покойный митрополит Антоний Сурожский вкупе со статьями и выступлениями, посвященными его памяти. Много и других, не менее серьезных людей. А, значит, это кому-то нужно. Ведь не одни же авторы и их родственники читают сами себя. При мне когда-то Григорий Померанц читал и обсуждал один из первых номеров «Вестника Европы», пока сам не стал его автором. То есть читатели есть. Хотя и часто превращаются в писателей.

Андрей Волков, Приставкин, Ярошенко

Заинтригованный я пришел в Овальный зал ГБИЛ, который на моей памяти каких только речей не слышал в своих стенах, заставленных старыми книжными шкафами с раритетами, прихваченными из освобожденной от фашистов Германии. И сразу же слух мой был поражен полными волшебства звуками звенящих друг о друга бокалов и постукивающих о тарелки вилок. То же самое услышала и директор ГБИЛ Екатерина Гениева, как она сама поведала в первом тосте немного спустя. На ее памяти подобное нарушение библиотечного распорядка в святом для каждого умного и знающего иностранные языки месте произошло впервые. Из чего она решила, что Европа, действительно, на пороге.

Хорошие Рейн и Брусиловский

А как выпили, то зрение прояснилось, и кого я только не увидел. Членов редколлегии – поэта Татьяну Щербину, философа и писателя Владимира Кантора, поэта и сибарита Владимира Салимона, который тут же надписывал только что приехавший из типографии великолепно изданный том своих стихов с рисунками Татьяны Назаренко. Это первая ласточка целой серии подобных книг, объединяющих прозаиков и поэтов с известными художниками, которые группируются вокруг центрального выставочного зала «Манеж». Поэтому и вся серия называется «Ближний круг», а в просторечии – «манежной». За что особое спасибо директору Манежа Станиславу Каракашу, которого хоть нынче и не было, зато наверняка он будет на презентации книги в «Домике Чехова» на Дмитровке в середине февраля. Искусствовед Ира Ефимович приватно назвала его мне «Третьяковым и Морозовым в одном лице», и мы немедленно выпили.

Алексей Сканави за роялем

Ну вот, Асар Эппель сыпал анекдотами, Евгений Рейн рассказывал случаи из жизни. Вячеслав Пьецух подвел Анатолия Брусиловского, известного художника и денди, к столу и предложил выпить за те времена, когда каждый русский мужик, начитавшись «Вестника Европы», будет столь же лощен и живописен, как Анатолий Рафаилович.

Виктор Коркия и Евгений Попов

Вдруг возник замечательный пианист Алексей Сканави и начал играть на стоявшем тут же рояле Шопена, Чайковского и прочих Огиньских, так что Пьецух и Игорь Клех застыли, как вкопанные, и простояли так два часа без перерыва.

Виктор Ярошенко и Евгений Попов

Можно сказать, что не столько стол ломился от яств, сколько Овальный зал ломился от известных и неотразимо приятных лиц вроде Анатолия Приставкина и Евгения Попова. Или дизайнера Татьяны Филипповской, которая вернулась настоящим вестником Европы из Швеции, где провела больше двух лет, и все, глядя на ее цветущий вид, кричали, что и они хотят так же. Только муж ее Николай и сын Павел не хотели так же, ну ее, Европу. Зато поэт и драматург Виктор Коркия и художник и гражданин Андрей Волков где только не были, чего только не видали. Но и им казалось, что такого веселия в библиотеке после вавилонской, что была описана Борхесом, - в мире больше не было. Возможно, это преувеличение, но и люди, надо признаться, собрались здесь хорошие. Свои, во всяком случае, что важно для тех, кто входит в их число, и совершенно все равно для тех, кто снаружи.

Миша Поздняев и Евгений Рейн

Ну что, Европа да Европа, думали мы с Галей, когда под крупным и тихим снегом поднимались по улице вверх к метро «Таганская». Навстречу нам спускались на лошадях всадник и всадница. Галя, вся в романтизме пианистического мастерства Алексея Сканави, бросилась к ним как к родным, в ответ же услышала справедливое требование вспомоществования, поскольку овес нынче дорог и вообще. «Да мы интеллигентные люди, - воскликнула Галя, подразумевая синонимичность интеллигентности с бедностью, - у нас трое детей!» - «А у меня две лошади, - хладнокровно возразила всадница, - дайте денег». – «А у меня внучка!» - швырнула аргументом жена Галина, и мы побрели дальше.

Приставкин и Таня Щербина

«Все-таки правильно, что агрессивное попрошайничество в Европе запрещено», - покачала головой Галя. Опять мы о Европе да о Европе, подумал я. Чем меньше евро в кармане, тем больше Европы в голове. И вестники европские в глазах.

Виктор Ярошенко закрывается рукой

До свиданьица. Твой Игорь Шевелев

 

назад   вперед