1 марта 2007 года

Дас ист фантастиш

Галя на биеннале в башне Федерация

Биеннале современного искусства открылась, как и положено, во второй раз. С первого раза кажется, что, вроде, лажа полнейшая. А потом, как присмотришься, нет, точно, лажа. И все-таки в этом что-то есть.

Кулик показывает Гельману свой альбом

Официальное открытие прошло в новой пристройке ЦУМа, если идти от Кузнецкого моста. Кругом уже торговля вовсю идет. Встретились с Галей внутри, поднялись на лифте на четвертый этаж. В пустом полутемном зале показывают видео. Ничего не видно, ничего не поймешь, помещение большое.

Швыдкой зажмурился на биеннале

Навстречу уже шла Наталья Дементьева, сказала, что надо было еще давать талоны на штаны, тогда бы люди шли активнее. Зарегистрировались в зале для прессы. Получили бейджи, какие-то книги, альбомы. Спустились вниз, увидели толпу людей, знакомые – Женя Бунимович с Наташей, Бильжо, Кулик, Гельман, Белов, Андрей Ковалев, Олег Шишкин, Черкашины и много других.

Открытие биеннале - Швыдкой, Бакштейн, Бунимович

Галя сразу в отдел парфюмерии, а я слушать, как открывают биеннале. Швыдкой порадовался, что от мавзолея… тьфу, музея Ленина перебрались в ЦУМ, ближе к актуальной, а не параллельной жизни. От правительства Москвы выступил Худяков, порадовавшийся, что искусство возбуждает публику. Потом загрохотала музыка. Швыдкой стал искать галоши, чтобы ехать дальше по делам. Бабушки, как всегда, галошам умилились. Поели сладости. Галя угостила ими каких-то приезжих стесняющихся детей с молоденькой учительницей.

Бунимович Евгений на открытии биеннале

И, больше не поднимаясь на четвертый этаж, поехали на метро в башню «Федерация». Метро «Международная», новая станция, никогда не были. Вылезли на улицу, падает снег, никого народу, какая-то девушка ходит с планом, как добраться, ничего не поймет. Пошли вместе. В ЦУМе Федор Павлов-Андреевич призывал всех отказаться от машин, ехать на метро. Надо было обходить огромную стройку, чуть ли не по грязи, припорошенной снегом. Я ругался. Потом нас догнал Женя Березнер. Стали ругаться вместе.

Бугаев-Африка Сергей с альбомом биеннале

Потом пошли круги охраны, - один круг, другой круг. У нас уже бейджи, прошли внутрь. Повели в кабину наружного лифта, дребезжащего, воспаряющего. Очень концептуально, Гале даже страшно стало. Я поразился, как же народ сюда пройдет при такой малой и сложной пропускной системе. И точно, не прошел. Внутри Галя тут же надела приготовленную каску строителя. Стали смотреть всякие инсталляции, видео, штуковины и неожиданности. Но сначала я проглотил рюмку водки, а Галя ядовитого цвета коктейль.

Андрей Ковалев и Белов

Увидели Гришу Брускина, Машу Жук, подъехавшего Иосифа Бакштейна, комиссара этого всего дела. Рассматривали штуковины, поднимались все выше, - шутка ли, четыре этажа, огромные площади, весь город внизу горит маленький, чудеса сплошные. Одних заграничных художников десятки, а кругом почти никого.

Инсталляция Брокер

Все прошли, нашли лифт уже внутри здания. За три секунды мгновенно спустились вниз. Прошли к воротам, куда рвутся люди. А их охрана запускает по десять – пятнадцать человек. Второй пропускной пункт. Там уже огромная очередь человек в сто. Холодно, снег валит, их не пускают. Мы кое-как ушли через железные страшные ворота наружу. Одной охраны человек сто. Пока шли до метро, навстречу новая толпа любителей современного искусства, бедолаги.

Андрей Толстой и Георгий Пузенков

Доехали на метро до Полянки, прошли к особняку Европейской комиссии, где прием по случаю открытия. Единичные знакомые, много иностранцев. На стенах картины Гоши Острецова, сам художник доволен. Какие-то очень молодые люди, которые немного напились, а потом стали очень громко и отвязно музицировать.

Лошак Анна в европейском особняке

Галя, поговорив с Острецовым, вдруг затеяла разговор с английскими журналистами на вдруг прорезавшемся инглише. Потом вовремя подоспел Жора Пузенков и недостающие фразы перевел, но Галя уверяла, что и так все понимала и могла рассказать. Потом одного из журналиста подвела к Марату Гельману, который сюда добрался. Лена Титаренко из «Культуры» рассказала, что из ЦУМа Андрей Толстой подвез ее со всеми на автобусе к башне «Федерация», они встали в безнадежную очередь, поняли, что никогда ее не выстоят и поехали обратно.

Галя и Гоша Острецов

Нет, кажется, об искусстве мало рассказал. Об имитации комнаты, где вокруг стола с бутылкой виски сидят три красивых негра, смотрят телевизор, молчат, общаются. О видео-инсталляции Браткова со старым советским документальным фильмом о грязелечении на Азовском море, которая очень понравилась, кстати. Грише Брускину, сравнившему ее с работами Бориса Михайлова.

Галя в посольстве у картины Острецова

О каком-то подвешенном пне, о комнате Фауста какой-то латиноамериканской художницы. О скорбном листе узников Гуантанамо. В общем, ходишь и только диву даешься.

На лестнице в посольском особняке

Без фотоаппарата было бы, конечно, скучно, а так, вроде, как бы и сам принимаешь участие, оживаешь. Но сама визуальность в этом строящемся здании высоко над городом – впечатляет.

Галя и Гриша Брускин на башне Федерация

Ну, и людей мало, одна водка с шампанским, официанты, охрана, клетка с брокером (тоже инсталляция), которого Галя попросила для фотографии ноги протянуть наружу сквозь решетку, как Ходорковский в суде сидел.

Евгению Березнеру страшно в башне Федерация

Гале больше всего понравились два маляра в большой комнате, переполненной банками с краской. Один парень закрашивал белую стенку черной краской, другой черную стенку – белой. Так и двигались медленно по кругу.

Инсталляция - Евгению Березнеру стращно на бащне Федерация

А так много неизвестных лиц, говорящих не по-нашему. Наверное, сплошь художники с кураторами, бедолаги. Всех ведь жалко. Себя в последнюю очередь.