8 ноября 2006 года

От буддиста до Щербины

Реклама Икеды на ЦДХ

Прекрасная ситуация, когда светская жизнь валит валом, и едва поспеваешь описывать ее задним числом сразу за несколько дней. Бывший «ноябрьский праздник» отметился выставкой фотографий патентованного буддиста и борца за мир японца Дайсаку Икеда в ЦДХ и презентацией книги Тани Щербины «Запас прочности» в клубе «Билингва».

Открытие выставки Икеды

Дайсаку Икеда – президент Сока Гаккай Интернэшнл, человек серьезный и по неясным причинам штучный, как какой-нибудь далай-лама, генсек ООН или Папа Римский. А, может, он такой властитель дум вроде бывшего Бертрана Рассела или Бернарда Шоу. Во всяком случае, ожидали наплыва соразмерных ему персон типа Михаила Горбачева и прочих, что, в общем, и вынудило меня на поход в ЦДХ. Однако Икеда, которому под восемьдесят, не приехал в Москву, и, соответственно, не пришел ни Горбачев, ни «другие важные политические и общественные деятели». Но, как заметил коллега, бюджет, видимо, был уже выделен, и его надо было осваивать.

Галя у фотографии Икеды

В связи с чем было много суеты с попаданием на выставку, пока организаторы не поняли, что на нее почти никто не пришел и вряд ли уже придет. Внизу у гардероба я встретил министра культуры Соколова-Микитова, которого, кроме меня, кажется, никто больше не встретил. В связи с чем он, не снимая пальто, стал тут же звонить куда-то по мобильному. Несчастного служителя, который случайно его узнал, он едва не обматерил за не соответствующий своему чину прием. Потом появилась какая-то девушка, которая все же провела его раздеться в общем гардеробе, чему он явно был возмущен до глубины души, а затем и влила его в могучую кучку людей, открывавших выставку «прогрессивного борца за мир и общественного деятеля», в каковую кучку, кроме него входил ректор МГУ Садовничий, посол Японии, председатель конфедерации художников и прочая мелкая шелупонь. Японцев же было очень много, они взяли под контроль все проходы из других залов, суетились, но толку непонятно было откуда браться.

Вид зала на вечере Щербины

Выставка представляла собой бесхитростные фотопейзажи огромных размеров в солидных рамах. Другой коллега все ужасался, представляю ли я себе, сколько стоит одна такая фотография. «Ну, сколько?» - поинтересовался я его фантазии. – «Тысяч шесть, не меньше». – «Ты просто не представляешь себе, - отвечал я, - сколько денег у профессионального борца за мир и крупного общественного деятеля». Икеда же фотографировал Японию, отчасти похожую на Россию, и Россию, в чем-то напоминающую Японию. Особенно любя, конечно, снежную вершину Фудзи на фоне цветущих веток сакуры. Большое дело. Также фотографировал места отдыха типа Багам, Майам и чего-то еще. В общем, ни в чем себе не отказывал. Даже фотоаппараты, которыми он делал снимки, были выставлены под стеклом как в музее средней руки. Икеда заодно писал еще «книги-диалоги» совместно с теми же Горбачевым и Садовничим. На огромной таблице в мемориальном углу отмечалось, скольких университетов мира он является почетным доктором и профессором. Оказалось, что двухсот университетов. Последним в списке стоял Пекинский университет, отметивший его буквально месяц назад, а открывал список – Московский университет, сделавший то же самое еще в конце мая 1975 года, после чего все и началось. Кажется, брежневский СССР и стоял у истоков этого явления «Дайсаку Икеда», которое, как и вся выставка, представляет из себя, видимо, лабиринт, из которого дай Будда выбраться.

Шмелькова Наташа и Щербина Татьяна

Что я и сделал, отправившись в «Билингву», где собралось изрядное общество, несколько поразившее меня своим изысканным составом. Знаменитый фотограф Виктор Ахломов, художник Катя Голицына, подруга Вен. Ерофеева Наталья Шмелькова, литератор Леонид Бахнов, писатель Олег Зайончковский, модный поэт Всеволод Емелин, редактор «Вестника Европы» Виктор Ярошенко, режиссер Тофик Шахвердиев, фотограф Сережа Кузнецов, ведущая с «Эха Москвы» Маша Майерс и множество других по разному опознаваемых лиц, включая хозяина «Билингвы» и издательств ОГИ, издавшего книгу, Димы Ицковича. Не было только директора ОГИ Лены Свердловой, но это потом мы узнали, что некий депутат Госдумы, выйдя из своего автомобиля, вломил ей по ветровому стеклу автомобиля, разбив его к чертовой бабушке. И не было Коли Климонтовича, поскольку у него подскочило давление из-за того, что дня за два до того, подруге его Лене Криштоф в праздничный день в малолюдном месте близ метро «Динамо» в шесть часов вечера некий молодой человек вломил по голове, поскольку, неся пакеты с едой для Коли и собаки в обеих руках, она не смогла быстро сорвать с себя сумку с деньгами и документами, висящую на плече, и причинил ей побои лица и сотрясение головного мозга.

Емелин Всеволод портрет поэта

А так вечер длился два часа, говорили о разном, о многом, обо всем. Говорили о книге, о Франции, о советской власти и мифах антисоветской жизни, говорили о присутствующих, для каждого из которых у Тани Щербины находилось зачем-то доброе словцо, хотя речь-то должна была идти именно о ней самой. Лично меня Таня поразила сообщением, что это она познакомила сидящую перед ней Наташу Шмелькову – с Венедиктом Васильевичем Ерофеевым. Наташа подтвердила, что – да, на Танином поэтическом вечере. И вообще она много сообщает о Тане в своих изданных дневниках всех лет близкого знакомства с Вен. Ерофеевым.

Левкин Андрей портрет прозаика

Так что вечер прошел хорошо, тем более что завершился легким и деликатным выпиванием и закусыванием с авторским надписыванием покупаемых читателями ее книг и скорым разбиранием стопки журналов «Новое время», где печатались фрагменты романа, что организовала присутствующая тут же Люба Цуканова. Тем более что накануне прошло сообщение, что «Новое время» купили Лесневские за миллион долларов (половина – долг, половина – Пумпянскому), главным будет Раф Шакиров, через неделю переедут в особняк у Никитских ворот, а в середине февраля выйдет новый журнал под старым именем «Новое время».

Поцелуй Тани Щербины и Димы Ицковича

И под конец поразил Вова Салимон, довольно хмуро обратившийся ко мне: «А ты, оказывается, деятель». – «Это почему я деятель?» - «А кто ты? Ты деятель. Книги рецензируешь до их появления в печати». – «Так Таня мне ее по е-мейлу прислала». – «Нет, ты деятель». – «Могу и твою прорецензировать». – «Нет, мне не надо». – «Не надо, так не надо». Это, видимо, была его глубоко внутренняя рецензия на мое сообщение о Танином романе, ради которого Даниил Файзов, ведший вечер, поднял меня с насиженного места. А, поскольку многие выступавшие, а среди них и Салимон, несли какую-то ахинею, я и рассказал посильно, о чем Танина книга, повторив в общих чертах свои рецензии в разных изданиях. Понятно, что Вова выпил. Но ведь всегда пил, а чтобы такая явная неприязненность, это что-то новое за более чем полтора десятка лет нашего близкого знакомства вплоть до соседних дней рождений в соседних роддомах. Ну, я и задумался, идя к метро.

И отдача после поцелуя