1 августа 2006 года

 Дом для импрессиониста

На Волхонке открыли галерею более или менее современного искусства

Директор ГМИИ, 84-летняя Ирина Антонова с завидным упорством проводит в жизнь программу развития своего музея в рамках подготовки к его 100-летию в 2012 году, совпадающем с ее 90-летним юбилеем.

Только за последний год открылось новое здание Музея частных коллекций, новый центр эстетического воспитания «Мусейон». И вот теперь в левый флигель голицынской усадьбы, где с конца 80-х размещался Музей частных коллекций, въехали картины и скульптуры западноевропейских мастеров XIX-XX веков.

Основу составляют, конечно, собрания Сергея Щукина и Ивана Морозова, а также Сергея Третьякова. Вернее, жемчужины этого собрания, так как Музей нового западного искусства, где они выставлялись после ленинской национализации 1918 года, был закрыт сталинским указом 1948 года, а сами коллекции разделены между ГМИИ и Эрмитажем.

В связи с чем Ирина Антонова предварила открытие новой галереи пожеланием, чтобы картины импрессионистов были возвращены из Питера в Москву. Если и не прямо сейчас, так позже. Например, тогда, когда будет в рамках расширения ГМИИ будет открыта бывшая усадьба Вяземских-Долгоруких (бывший музей Маркса-Энгельса, бывшее Дворянское собрание), чья площадь равняется 20 тысячам кв. метров (ныне открывшийся музея на Волхонке, 14 имеет чуть больше 2 тысяч кв. метров).

Кстати, «битва» за бывший музей Маркса-Энгельса с Дворянским собранием длилась три года. Вначале на стороне «дворян» была вся московская прокуратура, но постепенно опытные адвокаты выправили дело, и справедливость готова уже свершиться. Дело только за деньгами для восстановления здания, оставленного в руинированном состоянии.

В общем, все хорошо. 26 залов на трех этажах здания, где был сделан ремонт, а также приведены в порядок системы кондиционирования воздуха и охраны. Вместе 222 произведений выставлены на обозрение публики 413 экспонатов. Впервые появляются шедевры из т. н. «перемещенных ценностей», то есть попавшие в ГМИИ в 1945 году и увидевшие вновь свет только через 60 лет. А это, ни более, ни менее, - Ренуар, Моне… Есть монографические залы – Сезанна, Гогена, Матисса. Появился зал символизма, зал художников «круга Леже».

Конечно, назвать это «галереей искусств XIX-XX века» можно с натяжкой. Щукин и Морозов оказались ограничены в своем собирательстве 1914 годом. Дальнейшее - слишком приблизительно. Нет ни сюрреализма, ни абстрактной живописи, Мондриана, Поллока и других. Вместо них хорошо представлен Ренато Гуттузо, художник-коммунист, известный, как я думал прежде, только в СССР. Но Ирина Антонова заметила на пресс-конференции, что как раз наоборот у нас он недооценен, а вот на Западе ценится вполне. Может, и так.

На освободившихся площадях в основном здании ГМИИ привольно расположатся картины из запасников, - ранние немцы и голландцы, большие полотна фламандцев, начиная с Ван Дейка и других. Левую часть музея, где была ранняя Италия, отдадут древнему искусству, - от Египта до Греции. А хронологически все закончится началом XIX века, Давидом, например.

В три здания ГМИИ будут отныне продаваться три билета, а также – общий билет для единовременного посещения всех трех зданий, хотя сама Ирина Антонова считает подобную нагрузку для восприятия искусства чрезмерной.

Само открытие новой галереи состоит как бы из двух частей. 1 августа состоялась пресс-конференция для журналистов с последующим осмотром коллекции. А на следующий день, в 17 часов состоялось торжественное открытие с участием спонсоров, с торжественным угощением, выставленным неугомонным Bosco.

Накануне, 31 июля Галя с Юлей поехали вечером на празднование 50-летия Лужников. Поскольку билет им передала Эдит Иосифовна Куснирович, то посадили их за VIP-столом рядом с Михаилом Куснировичем, недалеко от Лужкова, Жириновского и прочих депутатов и начальства. Разговорившись с заместительницей Антоновой и узнав, что Лужков ни разу не был в ГМИИ в течение 15 лет, после того, как Антонова выразила недовольство активным строительством храма Христа Спасителя рядом с музеем, Галя вызвалась подойти к Лужкову и лично пригласить на открытие музея. Что и сделала. Он только головой мотал, - мол, не получил приглашения, звал заместителя и пр.

Потом Галя обзванивала целый день по справочнику, - доставили ему билет или нет?

Что касается самой новой галереи, которую проще звать «дом импрессионистов», то Гале все очень понравилось, о чем она и сказала Ирине Александровне Антоновой, которая последние две недели не вылезала из этого здания, лично занимаясь развеской. А вот Павел вовсю высказывал недовольство. Все воспоминания детства и молодости оказались нарушены. Света мало, потолки низкие, все плохо. Жизнь испорчена.

Между тем, начинается август. Можно начинать новую жизнь, взамен незаметно испорченной. Затеяв, например, дневник похождений. С фотографиями.

2 августа 2006 года

Завтрак на траве, или Открытие музея

Официальное открытие состоялось на следующий день. В специальной выгородке перед галереей собрался приглашенный народ, хотя Антонова потом и выразила неудовольствие своим заместителям, что было чересчур много лишних людей. Выступила сама Антонова, сказавшая, что малые потолки придают большую камерность и даже интимность в общении с картинами, которые ведь писались для жилых интерьеров, а не для музейных. Михаил Швыдкой, заметив, что для импрессионистов строилось сначала другое здание – напротив, - куда въехал музей личных коллекций, так как туда, кажется, не прошло полотно Боннара, подытожил, что сюда будут приходить не для знакомства с искусством, а для переживания его.

Все вместе с Анатолием Комечем и Александром Морозовым призвали к движению к будущему «музейскому городку», о котором говорил еще Иван Цветаев в 1898 году, и который должен возникнуть к 100-летию музея. А Олег Янковский пообещал, что фестиваль «Черешневый лес» в том самом 2012 году будет посвящен как раз юбилею Пушкинского музея.

После чего все двинулись вяло рассасывающейся толпой в новый музей. Первый этаж, второй, третий. Известные картины перемежались толпой знакомых, - Флярковский и Таня Назаренко, Света Джафарова и Андрей Хржановский, Ренэ Герра и Костя Андрикопулос. После торопливого утоления художественного голода, - на лестнице заодно показывали живые картины вроде матиссовского «Танца», - пришло время утоления голода физического. В саду за ГМИИ напротив Института философии были уже расставлены столы, - шампанское и вина, рыбные и мясные закуски, сладости. Галя была несколько расстроена, что не приехал Лужков, несмотря на все ее старания, - все приглашения уходили к Швецовой. Мы сидели с Ренэ Герра и Ириной. Он рассказывал, как после окончания института его послали в Лион преподавать в лицее, где он пробыл 15 дней, в первый же день заселившись в отель, оказавшийся публичным домом, где ему мадам предложила скидки, как молодому и постоянному клиенту. То Эдит Иосифовна Куснирович подойдет и выпьет с нами шампанского, то мы с Герра подойдем фотографироваться с Ахмадулиной и Мессерером. Герра знаком с ними по Парижу еще с 1977 года, когда Ахмадулина уезжала беседовать с Набоковым в Монтрё из Парижа и звала с собой Ренэ. На лужайке дамы продолжали представлять «Завтрак на траве» или какую-нибудь живую картину Ренуара или Синьяка. Говорили о том, что Пушкинскому музею перешел бывший музей Маркса-Энгельса, а там, глядишь, перейдет и Институт философии.

Так было тепло, светло и приятно, что я только сильно после восьми вспомнил, что обещал быть на лекции Миши Эпштейна в Сахаровском центре, куда мы отправились с Юлей и Галей, а Ренэ с Ириной пошли в метро, чтобы ехать до Киевской и дальше в Переделкино, где друзья оставили им целый дом.